песня:
герой:
Милюков Александр Иванович
подвиг:
... Эй, ПЕНЗА, ты живой? -вырвался из рации чужой голое. - Ты не сгорел в своем танке? Но я буду тебя поджигать ещё - до смерти...
- Это он! "Хитрющий"! - крикнул Гриша Чумак, заряжающий орудия.
- Вот фашист, нашу волну отыскал... Милюков схватил микрофон, щёлкнул тумблером:
- Я-то живой, а ты откуда, гад, так русский знаешь?
- Встретимся - расскажу, широка твоя страна родная... Ну что, выйдешь на своем колхозном тракторе против моей "пантеры"? Один на один, по-рыцарски?
- Хоть сейчас.
- Давай сейчас, только напиши завещание... - голос умолк, и экипаж "тридцатьчетверки" на секунду замер, глядя на командира.
- Ну что, парни, я ему всё правильно сказал? - спросил Милюков и, окинув лица одним взглядом, добавил:
- По местам.
…"Тридцатьчетвёрка" Милюкова вылетела из капонира, как ласточка: где и когда встретишь еще этого хитрющего немца? А фашист был асом, при второй с ним встрече Милюков это понял: крутилась "пантера" змеёй под их снарядами. И Милюков не орал на командира орудия Семена Брагина, видел, что это не он мажет - немец уворачивается. Ушёл он тогда, во второй раз. А в первый - чудом ушли они. От смерти. Двумя снарядами прошила "тридцатьчетверку" та "пантера". Именно та, он её никогда не забудет. И откуда она только взялась? Как не заметили ее в горячке боя? Ас, немец, ас. Он и в бой входит во втором эшелоне, на готовенькое, когда видны и цели, и расстановка сил: пощелкает наших и исчезает, прикрываемый своими, словно привидение: как можно упустить такой случай?"
Милюков знал, что действия без приказа наказуемы, что даже победа может не спасти его от трибунала, но что же другое мог он ответить немцу?! А если он проиграет, судить будет некого - на этот раз "пантера" его живым не отпустит. Место поединка было чистое, безлесное, но неровное: балки, овраги. Где произойдет встреча? этого не знал никто. Сотни глаз с обеих сторон линии фронта провожали машины, и многие недоумевали: на что, сходясь лоб в лоб, рассчитывает "тридцатьчетверка"? Ведь её лобовую броню пушка "пантеры" пробивает с километра, а орудие "тридцатьчетверки" опасно для немца метров с трехсот. Пусть у "танюши" скорость в два раза больше, но что при атаке лоб в лоб от неё проку? Все равно семьсот метров она будет беззащитна, целых семьсот метров! "Пантер" в то время у гитлеровцев были единицы, и в боях они участвовали эпизодически. Когда на "Т-34" увеличили калибр орудия, он превзошел "пантеру" по всем статьям и впоследствии был признан лучшим танком второй мировой войны.
…Они увидели друг друга одновременно, и ствол "пантеры" тотчас же блеснул пламенем: немец не хотел терять ни метра преимущества из тех семисот. Снаряд вонзился в землю совсем рядом; Милюков взглянул на секундомер и скомандовал: "Не стрелять". Впрочем, он мог бы об этом и не говорить. Скорость - вот что сейчас было нужнее всего, и по ровной грунтовке Милюков пролетел бы эти семьсот за сорок секунд - да, да, под восемьдесят километров в час ходила его "тридцатьчетверка", хотя по паспорту ей полагалось не более шестидесяти! Воистину летала, не ползала, но и за эти секунды успел бы немец влепить в него три снаряда. А здесь не дорога, местность неровная, камни, овраги - ревет мотор во всю мочь, а "танька" катится где тридцать, а где и вовсе двадцать. Как ни крути, меньше чем за полторы-две минуты эти семьсот не пройдешь - десяток, а то и полтора снарядов выпустит немец за это время при своей скорострельности, как от них спрячешься? А вот он и вовсе встал - правильно, зачем ему-то спешить, да и целиться несравнимо удобнее...
- Двенадцать секунд, командир! - крикнул после второго выстрела Коля Лукьянский. - Двенадцать!!
Милюков и сам засёк, что между первым и вторым снарядом немца прошло двенадцать секунд. Перед танком оказалось метров двести ровного поля, и Саша дал полный газ: по-прежнему молча. не стреляя, вильнувшая было "тридцатьчетвёрка" метнулась вперёд.- ..Девять! Десять! Одиннадцать!! - заорал опять Лукьянский, и Милюков что есть силы рванул на себя оба бортoвых фрикциона. Танк замер, а снаряд немца прямо перед ним вспорол землю.
- Вперед!
Да, сейчас они крутятся точно так, как крутилась в последнем бою под их пушкой эта вот "пантера", но она крутилась, убегая, а они наступают. Хватит ли у немца нервов не нажать спуск, когда снаряд уже в казённике, а смерть неумолимо приближается? Хватит ли воли сделать паузу, обмануть, подарить и несколько секунд, и полсотню метров перед собой, чтобы забрать потом жизнь, когда "тридцатьчетверка" растет в прицеле неестественно быстро - что за мотор у этого русского? Нет - снова двенадцать секунд, и гремит выстрел "пантеры". И снова Милюков уходит от смерти!
- Снаряд! - кричит он наконец долгожданное.
- У кузне! - Гриша Чумак давно, еще в капонире, запихнул бронебойный и давно уже, очень давно, сжимает в руках второй:- У кузне снаряд!! - повторяет он свою присказку. Сеня Брагин уже столько держит "пантеру" в прицеле, что занемели пальцы, кажется, что от одной ненависти его взгляда может расплавиться ее броня!
Но стрелять еще рано, ещё немножечко рано...
…Милюков аж охнул, когда "пантера" дернулась и резво покатилась задним ходом, не переставая нащупывать его пушкой. Охнул сначала радостно: "Сдрейфил немец!", а потом охнул еще раз, когда увидел, что впереди овраги и его преимущество скорости и маневра здесь практически равно нулю; он понял, что достанет "пантеру" на выстрел перед немецкими позициями, которые совсем рядом. А там - батарея, да и в танк ведь еще попасть надо! Милюков не знал теперь, зачем он выжимает из двигателя все пятьсот пятьдесят лошадиных и даже больше, зачем один летит на вражеский передний край, бьет машину, швыряя ее то в сторону от снаряда, то в камни, овраги, ямы - туда, где лежал кратчайший путь к улепетывающей "пантере". Сейчас, в такой ярости и ненависти, и он, и его ребята могли бы сражаться со всем враждебным миром.
...Ни разу немец не повернулся к "тридцатьчетвёрке" уязвимым бортом, аккуратно катился задом. Но что он мог сделать, когда оказался перед "пантерой" крутой спуск и лишь на секунду, задрав в небо пушку, она показала днище? И этой секунды хватило для того, чтобы точно в него влепить бронебойный снаряд!
В "тридцатьчетверке" орали и хохотали от восторга, словно дети, видя, что занялась "пантера" факелом, что рвутся в ней снаряды, что не открылся даже ни один люк. Их отрезвил, пожалуй, только голос комбата по рации:
- Дуэлянт! Гасконец пензенский! Под трибунал пойдешь, понял?
Саша взялся за рычаги и, разворачивая машину, подумал о комбате с благодарностью: молодец, что не под руку - понимает. Но дойти до своих не пришлось - начался бой, а Милюков был к немцам ближе всех. В том бою он сжег три "тигра", размесил с землей несколько орудий с расчетами - вот и думай, комбат: то ли судить Милюкова, то ли награждать?..
http://www.warheroes...sp?Hero_id=1167
Обратите внимание, ему в тот момент 20 лет было всего...
via u-96
DN
